М. Булгаков
Я хорошо помню эту ночь – 29 ноября. Я проснулся от стука в дверь. Привезли ко мне в больницу в одиннадцать часов ночи девочку. Сиделка сказала:
– Слабая девочка, умирает… Скорее, доктор, в больницу.
Фельдшер открыл дверь, и появилась мать. В руках у неё был сверток, он шипел и свистел. Мать плакала. Когда она развернула свёрток, я увидел девочку лет трех. Посмотрев на неё, я забыл на время хирургию, одиночество, забыл всё из-за красоты девочки. Только на конфетных коробках рисуют таких детей – светлые волосы сами вьются, огромные синие глаза. Ангелов так рисовали. И только в глазах был страх – ей нечем было дышать. «Она умрет через час», – подумал я совершенно уверенно. При каждом вдохе горло надувалось, а лицо синело. Я тут же понял, в чём дело, и первый мой диагноз поставил совершенно правильно: «У девочки дифтерийный круп, горло скоро закроется плёнками».
– Сколько дней девочка больна? – спросил я.
– Пятый день, пятый, – сказала мать и сухими глазами посмотрела на меня.
– Дифтерийный круп, – сказал я фельдшеру, а матери сказал:
– Ты о чём же думала? О чём думала?
Мать вдруг встала передо мной на колени.
– Дай ей капель, – сказала она и стукнула лбом пол, – я повешусь, если она умрёт.
– Встань, – ответил я, – а то я с тобой разговаривать не буду.
Мать быстро встала.
– Что ж, значит, умрёт она? – спросила женщина.
– Умрёт, – негромко и твёрдо сказал я. Мать крикнула нехорошим голосом:
– Дай ей капель, помоги! Капель дай!
– Каких же я капель дам? Посоветуй. Девочка задыхается. Ты пять дней её не лечила. А теперь что при кажешь делать?
Я велел фельдшеру взять девочку. Она, видимо, хотела кричать, но у неё не было уже голоса. Я посмотрел девочке в горло. Я никогда до тех пор не видел дифтерита, кроме лёгких случаев. В горле было что-то белое, рваное.
– Вот что, – сказал я, – дело такое. Поздно. Девочка умирает. И ничто ей не поможет, кроме одного – операции.
И сам ужаснулся, зачем сказал, но не сказать не мог. «А если они согласятся?» – подумал я.
– Как это? – спросила мать.
– Надо будет горло разрезать и серебряную трубку вставить, тогда девочка сможет дышать, и, может быть, мы спасём её, – объяснил я.
– Не согласна! – резко сказала мать.
– Ну, как хотите, – добавил я, подумав: «Ну вот и всё. М не легче. Я сказал, предложил. Они отказались, и я спасён».
И только я это подумал, как кто-то за меня чужим голосом сказал:
– Что вы, с ума сошли? Почему не согласны?
Соглашайтесь! Как вам не жаль девочку?
– Нет! – крикнула мать.
Внутри себя я думал так: «Что я делаю? Я могу убить девочку!» А говорил другое:
– Ну скорее, скорее соглашайтесь! Соглашайтесь! У неё уже ногти синеют.
– Нет! Нет!
– Ну, что же, идите в палату, там сидите.
Они ушли. Я слышал плач матери и свист девочки. Быстро войдя ко мне в кабинет, фельдшер сказал:
– Соглашаются!
Внутри у меня всё окаменело, но я твёрдо сказал:
– Стерилизуйте нож и ножницы.
Через минуту я прибежал к себе в комнату и, схватив книгу, нашёл рисунок, где была описана трахеотомия. На нём было всё ясно и просто: горло раскрыто. Я стал читать текст, но ничего не понимал. Я никогда не видел, как делают трахеотомию. «Теперь уж поздно», – подумал я, почувствовав, что должен выполнить трудную, страшную операцию, и вернулся в больницу. Мы остались одни в операционной: персонал, я и Лидка – девочка. Она плакала, лёжа на столе. Горло её вымыли, смазал и йодом, и я, взяв нож, подумал: «Что я делаю?» Было очень тихо в операционной.
Медленно я стал разделять тонкие ткани. И вдруг внизу из раны с силой потекла кровь. Я стал зажимать края раны пинцетами, но ничего не получалось. Мне стало холодно. Я очень пожалел, что пошёл на медицинский факультет. В отчаянии я сунул пинцет куда-то около раны, и кровь сразу перестала течь.
Передо мной была чистая и абсолютно непонятная рана. Никакого дыхательного горла не было. «Конец, – подумал я, – зачем я это сделал? Мог же я не предлагать операцию, и Лидка спокойно умерла бы у меня в палате, а теперь она умрёт с разрезанным горлом…»
«Нужно положить нож и сказать: не знаю, что дальше делать», – так подумал я и вспомнил глаза матери. Я снова поднял нож и продолжил операцию. И неожиданно передо мной появилось дыхательное горло.
– Крючки, – сказал я.
Фельдшер подал их. Я вонзил один крючок с одной стороны, другой – с другой и один из них подал фельдшеру. Вдруг горло поднялось из раны. Я подумал, что фельдшер сошёл с ума: он стал тянуть горло на себя. Обе акушерки ахнули. Подняв глаза, я понял, в чём дело: фельдшер стал падать в обморок от духоты, не выпуская крючка. «Всё, – подумал я, – теперь уж зарезали мы Лидку… Только дойду до дома и застрелюсь». Тут старшая акушерка, очень опытная, бросилась к фельдшеру, схватила у него крючок и сказала:
– Продолжайте, доктор.
Фельдшер упал, но мы не смотрели на него. Я вложил в горло серебряную трубку, но Лидка не двигалась. Воздух не вошёл к ней в горло, как это было нужно. Я глубоко вздохнул и остановился: больше делать мне было нечего. В операционной было тихо. Я видел, как Лидка синела. Я уже хотел всё бросить и заплакать, как вдруг Лидка выкинула плёнки сквозь трубку, и воздух вошел в её легкие. Потом девочка стала дышать и начала плакать. Фельдшер в это время встал, бледный, в ужасе посмотрел на горло и стал помогать мне его зашивать.
Я видел счастливые лица акушерок, и одна из них мне сказала:
– Вы прекрасно, доктор, сделали операцию.
Я подумал, что она смеётся надо мной, и мрачно посмотрел на неё. Потом открыли дверь.
Лидку вынесли, и в ту же минуту в дверях появилась мать. Глаза у неё были, как у дикого
зверя. Она спросила меня:
– Что?
Только услышав её голос, я понял, что было бы, если бы Лидка умерла на столе. Но очень спокойным голосом я ей ответил:
– Жива. Будет, надеюсь, жить.
Потом ушёл к себе. Помню, что, подойдя к дивану, я лёг на него и сейчас же заснул и даже снов не видел.
***
Михаил Булгаков “Стальное горло” ҳикоясининг эркин таржимаси
МЕТИН ҲАЛҚУМ
29 ноябр санасининг туни кечагидек эсимда. Мени эшикнинг таққиллаши уйғотиб юборди. Ўн бирлар чамаси қабулимга бир қизалоқни олиб келишибди. Эшик олдида ўтирган навбатчи ҳамшира: “Қизча чалажон, ўламан деб турибди… Шошмасангиз бўлмайди, тезроқ чиқинг!”, деди.
Кейин фельдшер йигит эшикни очди, рўпарамда бир она турарди. Унинг қўлида йўргак бўлиб, қулоққа чалинаётган чинқириқ овози йўргак ичидан чиқаётганди. Аёл бу ўрамни очаркан, чамаси уч ёшлар бўлган қизалоқ ётарди. Унга қараганим замон жарроҳликни ҳам, сўққабошликни ҳам бир муддатга унутиб юбордим. Бунинг барига қизнинг ташқи кўриниши сабаб эди. Толалари кўз ўнггингда жилоланадиган тилларанг сочли, мовий кўзларга эга бунақангги гўзаллик фақатгина фаришталарда бўлса керак. Бу жозибага гувоҳ бўлган киши “фариштами? деб ўйлаб қолади. Бироқ унинг кўзларини қўрқув эгаллаган, у нафас олишга ярамай қолганди. Мен “бир соатдан кейин ўлади”, дедим ўзимча ишонч билан! Ҳар гал нафас олганида томоғи шишиб кетарди, юзларига кўклик ораларди. Шу пайт мен гап нимада эканини англадим ва ўзимнинг илк ташхисимни: қизалоқ дифтерия крупи, яъни томоқ шиллиқ пардасининг ўта юқори яллиғланишига чалинган, кўп ўтмай шиллиқ парда томоқни бутунлай қоплаб қолади, дея мутлақо тўғри белгилашга эришдим.
– Қизча неча кундан бери оғрияпти ? деган савол билан юзландим.
– Бешинчи кун, бешинчиси, деркан онаизор йиғлайвериб қақраган кўзлари билан менга қаради.
– Дифтерия крупи, дедим фелдшер йигитга. Онасига бўлса, қайси калла билан бу ҳолгача олиб юрдингиз, нимани ўйлаб ўтирдингиз шу пайтгача? дея дакки берган бўлдим.
Баногоҳ она ўзини оёқларим остига ташлади-да, унга қандайдир томчи дори беринг, боламга бир нима бўлса, ўзимни осиб ўлдираман, дея пешонаси билан пойимга ура кетди. Туринг! Акс ҳолда сиз билан гаплашмайман, деганимни эшитиб она дарҳол ўрнидан турди.
– Нима энди болам ўладими?
– Ўлади! дедим паст аммо қатъият аралаш овозда.
– Она, мажолсиз, бўғиқ оҳангда, унга томчи бериииинг, барака топкууур! дея бор овози билан бақирди.
– Айтинг-чи! Қанақа томизғи беришим мумкин?! Уёқда қизинг нафаси тиқилиб, бўғилай деб турибди. Сен туққан онаси бўлсанг ҳам лекин, беш кун ичида унга ҳеч қандай даво чораларини қўлламагансан, энди мен нима қилай, бу ерга келиб тўпалон қиласан!!!
Қизалоқни олиб, мен билан юринг! – фельдшер йигитга буйрурдим. Қизча бақирмоқ истар, аммо овози батамом бўғилиб қолганидан, овоз чиқариш қўлидан келмасди. Қизчанинг томоғини текширдим. Мен шу кунгача томоқнинг енгил шамоллаш турларини кўрганман-у, лекин дифтерияга ҳеч дуч келмаган эканман. Томоғида қандайдир оқиш йиртиқ кўринди. Ҳааа, чатоқ-ку, анча ўтиб кетибди-да! дедим. Энди кеч, қизча ўлим остонасида турибди, қизалоқни сақлаб қолишнинг бирдан-бир йўли – жарроҳлик амалиёти.
Бу гапни айтарканман, ўзим ҳам бир чўчиб тушдим. Лекин қандай қилай, айтмасам ҳам бўлмасди… Хаёлимни, онаси операцияга рози бўлиб қолса-чи? деган ўй эгаллади.
– Қанақа бўлади, операция деганингиз нимаси? деди она.
– Томоғни ёриб кекирдакка кумуш найча ўрнатиш керак, кейин унинг ёрдамида нафас олади, фақатгина шу йўл билан қизчанинг ҳаётини сақлаб қолишимиз мумкин, дея тушунтирган бўлдим.
– Ҳечамдааа, мен бунга рози эмасман! дея гапни кесди она шўрлик.
– “Ажаб бўпти, мен вазиятни тушунтирдим, операцияни таклиф қилдим, ўзлари кўнишмади, менга ҳам шуниси маъқул! Оч қорним, тинч қулоғим”, деган ўйда, ихтиёрингиз! деб жавоб қайтардим.
Шу кечинмалар гирдоби ўз домига тортаётган маҳал, қаёқдандир: “Эсингни еганмисан, нимага унамайди, ахир?!” деган бегона овоз келди. Рози бўлаверинг, қизчага ичингиз ачимайдими?!
– Она, йўқ! деди овозини баландлатиб.
Ичимда, нима қилаяпман ўзи, ахир мен қизчани нобуд қилиб қўйишим мумкин, дердиму ташқарида мутлақо бошқа, бўлақолинг! Рози бўлсангиз-чи! Боланинг оёқлари музлаб, кўкара бошлади, деган гапни айтардим.
– Йўқ дедимми, йўқ!
– Начора, боринг бўлмаса, палатага кириб ўша ерда ўтираверинглар!
Улар палата томон йўналди. Онаизорнинг фарёди ва қизчанинг хириллаши хонамгача эшитилиб турарди. Кабинетимга отилиб кирган фельдшер йигит, рози бўлишяпти! деди, халлослаб.
Ичим шув этди, бироқ ўзимни қўлга олиб, операцияга керак бўладиган асбобларни ҳозирланг! дедим.
Кўп ўтмай мен хонамга тезлик билан кириб, китобни қўлимга тутганча, трахеотомиянинг расмни топдим. Унда ҳаммаси кўрга хассадай яққол берилган, томоқнинг кесик тасвири туширилганди. Мен матнни ўқий бошладим, кошки бирор нарса тушунсам! Жин урсин, қандай қилинади ўзи бу жаррохлик амалиёти! Энди жуда кеч, деган ўй билан ваҳимали ҳамда машаққатли операцияни амалга оширишим кераклигини ҳис қилиб, шифохона қаърига қайтдим. Операция хонасида, мен, ёрдамчилар ва Лидка қолгандик, холос! Операция столида ётаркан, қизча тинмай йиғларди. Унинг томоғини яхшилаб чайишди. Кейин мен йод суртдим ва қўлимга пичоқни олиб, нима қилаяпман ўзи?! Дея ўйлаб қолдим.Операция хонасида сукунат ҳукмронлик қиларди.
Аста-секинлик билан устки тўқималарни пичоқ ёрдамида айрий бошладим. Кутилмаганда жароҳат ўрнидан қон отила бошлади. Мен яра атрофини пинцет ёрдамида қисишга қанча ҳаракат қилмай, бу фойда бермасди. Совуқ терга бота бошладим ва тиббиёт факультетида ўқишни танлаганим учун минг пушаймон қилдим. Умидсиз, ношуд ҳолимда пинцетни жароҳат яқинидаги қайсидир жойга санчганимни биламан, зум ўтмай қон тўхтади.
Олдимда қонлардан тозаланган қандайдир тушунарсиз мутлақо покиза жароҳат турибди… Ҳиқилдоқдан асар ҳам йўқ эди. Кейин мен, ана энди шўрингга шўрва тўкилди, дедим ўзимга ўзим. Қаёқдан ҳам шу ишни бошладим ўзи? Жарроҳлик амалиёти ҳақида оғиз очмасам бўларкан, шунда Лидка ҳам хонада тинчгина бу ёруғ оламни тарк этарди. Бечора тиғ теккан, йиртиқ томоқ билан ўлади энди…
У ёғига нима қиларимни билмаяпман, деб ҳаммасини шартта ташлаш керак, деган хаёл қуюлиб келарди, шунда она шўрликнинг кўзлари эсимга тушиб кетди. Кейин қайтадан пичоқни қўлимга олиб, жараённи давом эттира бошладим. Тўсатдан хиқилдок кўринди. “Илгак беринг” – дедим мен. Фелшер йигит узатди. Мен кекирдакнинг бир тарафига илгакнинг бир учини санчдим ва нариги томонига иккинчи учини киргизиб уни фельдшер йигитга узатдим. Бир вақти томоқ жароҳатланган жойидан силжиб кетди, мен бу йигитчанинг томи кетиб қолдиёв, деб ўйладим. Фельдшер қўлидаги илгак билан томоқни ўзи тарафга тортқиларди. Ёнда турган икки акушер аёллар “вой ўлмасам”лаб қолишди. Нима бўлаётганини кўзимни йигитча тарафга қаратганимдагина англадим: фельдшер диққанафас бўлиб кетганидан бир қўлида илгакни ушлаб, ҳушини йўқотаётган экан. “Ана энди ҳаммаси расво бўлди, биз Лидкани чинакамига сўйиб ташладик…. Уйга борволай ўзимни отиб ўлдираман”, деган ўй билан тургандим, шу орада бош акушер(ўзи жуда тажрибали-да!) фельдшер томонга отилди ва йигитчанинг қўлидаги илгакни олиб, менга, доктор, давом эттираверинг! деди.
Фельдшер йигит гурс этиб йиқилди, биз бўлса унга парво ҳам қилмадик. Мен кекирдак ичига кумуш найчани жойладим. Жойлашга жойладим-у… Бироқ қизча миқ этмасди, қимирламасади ҳам! Ҳаво оқими унинг танасига белгилангандек найча орқали етиб бормади. Мен хўрсинганча чуқур нафас олдим ва тўхтадим, чунки бошқа қилар ишнинг ўзи йўқ эди-да! Операция хона осудаликка асир тушганди. Лиданинг танасини эгаллаётган мурдарангни кўзларим билан кўриб турардим. Мен ҳаммасини бир четга улоқтириб, хўнграб йиғламоқ истардим, шу онда тиқилиб турган парда отилиб чиқиб кетди ва найча орқали ўпкага кислород бора бошлади. Лида яна қайтадан нафас олди ва нафаси йиғига уланиб кетди. Бу вақтда фельдшер йигитимиз ҳам ҳушига келиб қолди. Охори тўкилган, юрагини ховучлаб секин қизчанинг томоғига мўралади ва кейин тикишим учун менга қараша бошлади.
Атрофимда кўзлари чақнаб турган акушерларни кўрардим, улардан бири менга қарата: “Доктор, операцияни қойиллатиб қўйдингизда ўзиям!”, деди. Бу гапни мазах сифатида қабул қилганим учун ҳам унга қовоқ-тумшуқ қилиб, гезариб қараб қўйдим. Кейин операция хонасининг эшиклари очилди, Лидани олиб чиқиб кетишлари биланоқ унинг ойиси пайдо бўлди. Онанинг кўзлари мени ямламай ютгудай ловвуллаб турарди. Ваҳшиёна қараш, деса бўлади буни! Мендан: “Нима гап?” деб сўради. Унинг овози қулоғим остида жаранглаши билан, Лидка операциядан тирик чиқмаганида ҳолимга маймунлар йиғлашини англадим. Буни сездирмасликка ҳаракат қилиб жааа метин овозда: “Тирик! Насиб қилса яшаб кетади”, дедим.
Кейин ўзимнинг хонамга кириб кетдим. Каравотга яқинлашдим дегунча унинг устига ағанаб, тошдай қотиб ухлаб қолганман, ўшанда. Қаттиқ чарчоқ таъсирида туш кўрмаганим ҳам бор гап. Буларнинг бари ҳамон ёдимда…
Рассказ перевели студенты Ташкентского исламского
института И.Тухтаев и Б.Джумаохунов,
Редактор перевода старший преподаватель
кафедры языков У.Хафизова
